«Санкт-Петербург на костях»: первые захоронения города
Легенда о том, что северная столица России стоит в буквальном смысле «на костях» своих строителей имеет такой же возраст, как и сам город на Неве. Причем истоки этой легенды отследить довольно сложно: то ли заезжие иностранные дипломаты сочиняли экзотические истории про «диких московитов», то ли шведы, ушедшие из захваченного Петром I Ниеншанца (шведского города в районе Невы) распускали слухи про стройку, которая угрожала их господству на Балтике, то ли московские купцы и дворяне подобными байками пытались дискредитировать новую столицу и не дать ей затмить Москву.
Результат, во всяком случае, был однозначен: легенда обрела массовую популярность и укоренившись в умах людей надолго. В первые же годы стройки Санкт-Петербурга гетман Мазепа, тогда еще не изменивший Петру, отказывался посылать к берегам Финского залива своих казаков, ссылаясь на страшные условия труда там, и два века спустя великий историк В.О.Ключевский писал, что «едва ли найдётся в военной истории побоище, которое вывело бы из строя больше бойцов, чем сколько легло рабочих в Петербурге и Кронштадте...». Оценки количества умерших колебались от трехсот тысяч до полумиллиона людей только в первые два десятилетия существования города. Иной раз поговаривали даже, что в пору большого отлива можно увидеть, как торчат кости из фундаментов старых зданий на берегу каналов.
Что же говорят о «Санкт-Петербурге на костях» современная история и археология?
Исторический контекст и статистика
1704-1717 гг. строительство Петербурга и его пригородов велось в основном силами подневольных крестьян и солдат. Общее количество направленных на стройку людей в эти года не превышало, по оценкам историков, трехсот тысяч – большее число строителей было просто невозможно снабжать в лесах и болотах. С 1717 года работы над расширением и украшением новой столицы стали осуществляться силами вольнонаёмных рабочих, так как крепостной труд оказался недостаточно эффективен.
Разумеется, стройка Санкт-Петербурга, как и любое массовое мероприятие в XVIII веке, не обходилась без эпидемий, с которыми тогда плохо умели бороться. В отдельные годы, по признанию князя А.Д. Меншикова, «моровая язва» выкашивала за месяц несколько сот человек. Можно предполагать, что из общего количества примерно полумиллиона рабочих, побывавших в строящемся Санкт-Петербурге в первые его 20 лет, умерли от болезней, травм и прочих внешних причин примерно 30-40 тысяч человек.
Однако современные историки и археологи не обнаружили никаких массовых захоронений в слоях почвы, содержащих артефакты времен первых лет Петербурга. Хотя в середине ХХ века экспедиции с целью найти обширные кладбища «умученных царизмом подневольных работников» проводились неоднократно, общий итог был однозначен: смертность на стройках Петербурга, Кронштадта и т.п. объектов составляла 6-8% в год, то есть не превышала средней для любого масштабного строительства той поры.
Реальные захоронения
И тем не менее, несмотря на полную несостоятельность мрачной легенды о «городе на костях», старых и старинных костей на территории Санкт-Петербурга хватает. Город имеет более чем трехвековую историю, и захоронения в нем стали проводиться с самых первых лет – некоторые впоследствии были оформлены как части кладбищ, а некоторые – забыты.
Самым старым официальным некрополем города на Неве, сохранившимся до наших дней, считается Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры: оно было заложено одновременно со строительством Александро-Невского монастыря в 1713 году. Первые захоронения здесь проводились в Лазаревской усыпальнице, которая и дала название всему погосту. Эту усыпальницу возвел архитектор Доменико Трезини в 1717 году для захоронения Натальи Алексеевны, сестры Петра I. Прочие известные захоронения этого кладбища под стать сестре царя: на Лазаревском кладбище можно найти могилы учёного Михаила Ломоносова, графа Бориса Шереметева, архитекторов Джакомо Кваренги и Карла Росси, графа Сергея Витте, вдовы Пушкина Натальи Николаевны и многих других известных исторических личностей. Долгое время на Лазаревском кладбище хоронили почётных жителей, купцов и дворян, и потому многие могилы кладбища украшены большими красивыми надгробиями. ДО наших дней таких красочных надгробий сохранилось более тысячи, и с самых значимых из них сделаны слепки для Государственного Русского музея. С 1932 года территория была реорганизовали в музей-некрополь, после чего проводить захоронения здесь перестали.
Богословское кладбище – вероятно, второе по возрасту из официальных городских мест погребения. Это кладбище получило своё название в честь церкви Иоанна Богослова, утраченной еще в конце XVIII века. Тогда современный район Петербурга был далёкой окраиной, поэтому точная дата появления погоста неизвестна, но есть сведения, что первые погребения там проводились еще в пору изначальной застройки города. Несмотря на то, что Богословское – одно из самых старых кладбищ города, старых могил там практически не найти. Причина тому – Великая Отечественная война и блокада Ленинграда: в те годы Богословское кладбище стало одним из основных мест массовых захоронений погибших жителей города, вследствие чего облик некрополя изменился до неузнаваемости. Сейчас кладбище известно в первую очередь как место погребения двух очень известных музыкантов-рокеров: Виктора Цоя и Михаила Горшенева из группы «Король и Шут». Около их могил часто собираются поклонники творчества и просто туристы.
Волковское кладбище – формально не такое старое, его датой учреждения считается 1756 год, но следует иметь в виду, что оно создавалось рядом с деревней, бывшей в этих местах еще до постройки Санкт-Петербурга, то есть, вероятно, имело в своей основе погост совсем давних времен. Возможно, такая «преемственность» со старым местом погребения и привела к тому, что новый некрополь не пользовался большой популярностью и долгие годы оставался бедным: за территорией мало следили, могилы появлялись хаотично, а дорожек не было вовсе. Лишь на рубеже XVIII и XIX веков кладбище благоустроили, заодно увеличив его размеры и сделав самым большим в городе на тот момент. В конце XIX века северо-восточная часть Волковского кладбища получила название «Литераторские мостики», потому что там находились могилы Александра Радищева, Виссариона Белинского, Николая Добролюбова, Ивана Тургенева. Позже появились могилы Михаила Салтыкова-Щедрина, Дмитрия Менделеева и многих других известных людей.
Но, конечно, далеко не все захоронения первых лет впоследствии стали большими кладбищами и сохранились до наших дней. Порой строители или инженеры неожиданно натыкаются на останки строителей и жителей раннего Санкт-Петербурга в самых неожиданных местах. Например, относительно недавно, в апреле 2015 года, при проведении ремонтных работ на Сытнинской улице рабочими было обнаружено нигде не отмеченное ранее кладбище на несколько сотен могил, явно относящееся к первым годам застройки города. Прибывшие на место археологи нашли рядом с погребениями немало характерных артефактов эпохи – монеты, нательные кресты и броши. Относительно происхождения неведомых останков было высказано несколько гипотез – по предположениям ученых, это могло быть захоронение жертв какой-либо из эпидемий или просто собственный погост одного из государственных ведомств. Что любопытно, среди умерших имеется много молодых людей, а вот в численности лиц в возрасте 40 с небольшим наблюдается явный провал. Археологи объясняют это тем, что кормилец семьи, призванный для строительства города на болотах, стремился отдать вместо себя ставшего сына или племянника, чтобы не обрекать своих родных на гибель без своей опеки. У многих из погребенных имелись травмы, которые также свидетельствуют о тяжелом труде: сросшиеся переломы, компрессия позвонков, смещения костей. Пока что это самое большое одномоментное обнаружение погребений начала XVIII века, но отдельные могилы той поры встречаются регулярно. Не повторяя черной легенды про «город на костях», следует помнить – в Санкт-Петербурге буквально на каждом шагу можно встретить чью-то могилу, напоминающую о том, труд и жизнь сколь многих людей были отданы ради постройки этого прекрасного города.
Возможно, вам будет интересно:
